Для журнала «Нескучный сад»
Совместимо ли понятие «права детей» с христианской верой?
Главным в семье многие православные считают почитание детьми родителей, послушание им. Им кажется, что само понятие «права ребенка» разрушает эту иерархию, подрывает основы семьи. Кроме того, православных пугает, что защитники детских прав смогут вторгаться в любую семью. Насколько обоснованны эти опасения, должны ли у детей быть права?
На эти вопросы отвечает протоиерей Артемий ВЛАДИМИРОВ:
- С малолетства детей надо приучать к мысли об обязанностях, настраивать их на служение семье, Отечеству, Богу. Только так можно воспитать в ребенке благородство, рыцарство. Но есть и обязанности взрослых перед детьми. Родители и педагоги должны сделать все от них зависящее, чтобы раскрылись способности ребенка и потребности его души, чтобы он смог превратиться из утенка в белого лебедя. В этом и должна состоять защита прав ребенка. Само по себе это понятие не противоречит христианской вере, все зависит от содержания, которым оно наполнено. Содержание может быть нравственно безупречным.
Права ребенка должны соотноситься с обязанностями взрослых по отношению к детям. Увы, последние 20 лет мы эти обязанности выполняем плохо. В советское время (как к нему ни относись) все понимали, что внутренний мир ребенка отличается от взрослого, что его нужно беречь, и нельзя посвящать детей во взрослые проблемы. Все, от родителей до государства, чувствовали ответственность перед детьми за их образование, воспитание, досуг. Происшедшие в 90-е годы изменения главным образом отразились на школе и на судьбах детей, о которых почему-то перестали заботиться взрослые. Дети же с радостью несмышленышей кинулись в омут виртуальных удовольствий, и выяснилось, что это мир без границ, предусмотренных возрастной психологией. Можно без преувеличения сказать, что перед детьми, в первую очередь, повинно государство, которое никак не ограничивает потоки грязи, льющиеся в любое время суток с телеэкранов. Телевидение разрушает нравственность, переламывает хребет личности, и главными жертвами этого растления становятся дети. Как православный человек и священник, я, конечно, за то, чтобы были созданы инстанции, которые вплотную займутся проблемами недопущения растления малолетних и беспризорности. И в том, что при президенте есть человек, в обязанности которого входит выявление всех случаев нарушения детских прав и создание правовых механизмов, обеспечивающих соблюдение этих прав, я не вижу никакой крамолы.
Но любое понятие можно исказить, поэтому я понимаю и тех, кто опасается, что под предлогом защиты детских прав будут забирать ребенка из семьи. В помощи семье нет ничего плохого, и есть семьи, которые действительно нуждаются в такой помощи. Общество переживает нравственный кризис, который не мог не затронуть и семью. Но судьи кто? Чиновников этот кризис затронул еще больше, часто именно они бывают бездушными формалистами. И если такой формалист получит полномочия от государства входить в замкнутый мир семьи, он, скорее, навредит семье, чем поможет ей, – довершит разрушение того, что и так уже не очень крепко стоит на ногах. Помогать семье, в первую очередь, должны учителя, школьные психологи, а не юристы и приставы. Еще в советское время было немало добрых учительниц, которые, заметив что-то недолжное (например, мальчишка в одной засаленной рубашке всю четверть ходит или учиться стал хуже, прогуливать), звонили родителям, и те без звука и стука пускали их к себе в дом. Мы еще понятия не имели ни об адвокатах, ни о судебных процессах, ни о «прецедентах», но как-то все решалось на человеческом уровне. Высок был авторитет учителя. И я как учитель русского языка и литературы и как священник, тесно связанный со школой, могу только мечтать, чтобы современный учитель осознавал себя не поставщиком образовательных услуг, а детей – не клиентами, но возвращался к традициям русской педагогики, относился к детям сердечно, внимательно. По опыту я знаю, что, изучив заблаговременно медицинскую карту ребенка, зная его врожденные и приобретенные болезни, особенности характера, педагог должен выстраивать отношения с его родителями, зачастую пробиваясь сквозь коросту их инертности, пассивности, протягивая им руку дружбы. Это в интересах будущности ребенка. Мало сегодня таких учителей, но я оптимист и верю, что ни в одном сословии не переведутся добрые совестливые люди, работающие не для галочки, не в погоне за золотым тельцом, но болеющие за свое дело душой. И я лично знаю таких людей: священников, относящихся к прихожанам именно как любящие и заботливые отцы; директоров школ, днюющих и ночующих в школе, полностью отдающих себя детям, знающих все их проблемы; честных администраторов, методистов, понимающих, что не все продается и покупается.
Святейший Патриарх Кирилл сказал, что главной своей задачей считает воцерковление общества. Речь идет, конечно, не о принуждении к участию в таинствах, но о воцерковлении сознания. Когда человеческие сердца согреются любовью Христовой, люди сами начнут стремиться служить ближнему не за страх, а за совесть, и это постепенно приведет к оздоровлению всех сторон нашей жизни. А согреются ли они, во многом зависит от нас, уже пришедших ко Христу.
Еще в XVIвеке некоторые святые предупреждали об ослаблении в будущем государственной и церковной власти. И сегодня их пророчество сбывается – главная борьба сегодня идет за и против государственности как защитной системы, которая мало-мальски обеспечивает народу возможность жить, трудиться и молиться. Поэтому хочется вспомнить прекрасное советское понятие «активная жизненная позиция». Будем активны – не дадим подменить понятия, превратить защиту детских прав в разрушение семьи.